Некоторые описываемые события могут показаться вам совсем не смешными или даже не достойными упоминания. Я намеренно их оставил в рассказе: все это было частью нашего Хода, со временем детали забываются, а без них оттенки уже не те. Мне и мелочи кажутся не лишними, ведь некоторые неважные на сегодняшний момент вещи осмысливаются позже. Кроме того, этот рассказ написан и для тех, кто был рядом со мной. Возможно, им будет интересно всё, как и мне интересны все рассказы о Великорецком, которые я встречаю в Сети.
Отдельная благодарность любимой жене, сделавшей массу полезных замечаний к черновому варианту.
Итак:
12 июня был городской крестный ход. «Великорецкие» были узнаваемы по блаженным загорелым физиономиям. Объятия, счастливые глаза. Великорецкое братство. Те, кто не ходил ни разу, интересовались: «Ходил? Ну как? Вот бы тоже сходить… Ну, может, на следующий год…» А в глазах неуверенность, как и у меня перед первым Ходом: «180 км... рюкзак тяжеленный... вставать в 2...» Прошедшие Великорецкий казались семижильными, никак не мог поверить, что тоже смогу...
….Если бы я не сбегал на работу за 15 минут до выезда в Киров, то это было бы уже нарушение традиции. Опять обнаружились срочные-пресрочные дела, а вещи все еще валялись вокруг 2-х рюкзаков: 70-литровый оказался мал для поклажи, маленькая палатка и сапоги отнимали драгоценный объем. Пришлось покидать все в проверенный 120-литровый. Приятель уже ждал во дворе, чтобы довезти меня до места сбора, а мне звонили с работы: «К Вам пришли, нужно срочно поставить печать и подпись» - «Меня нет уже в городе! Все в сад до 9 июня!»
Когда подъезжали к месту сбора, позвонила жена по не-помню-какому-поводу, я ответил и положил по привычке телефон на приборную панель, как обычно делаю, когда за рулем. Только на этот раз я был пассажиром....
Возле поклонного креста сидела подружка моей жены Оля, решившая после услышанных рассказов и увиденных фотографий непременно пойти в Великорецкий Крестный Ход. Вещи ей собирал ее приятель-охотник, потому вокруг Ольги лежала грудой поклажа: рюкзак, весивший больше моего, спальник, размером чуть меньше рюкзака, и еще какие-то вещи. Хотела взять с собой еще и 4-местную палатку, но раздумала в последний момент.
Встретился с другими крестоходцами, поговорили ...И тут я обнаружил отсутствие телефона в кармане. Номер приятеля, подвозившего меня, я наизусть не помнил... Удивительно, но Оля знала моего приятеля и позвонила их общей знакомой, чтобы выяснить номер его телефона. Звоню приятелю, телефон не отвечает. Звоню на свой:
- Василий, а чего это твой телефон делает у меня в машине?
- Забыл!! Ты где?
- Так я никуда еще не уехал, стою в 20 метрах от тебя.
Точно, стоит. Стоило только оглядеться по сторонам, а не метаться. Собственно, телефон нужен был только для связи с женой, а иначе можно и нужно было бы просто оставить его дома.
Николай, на чьей машине мы ехали с Олей, Иваном и отцом Дмитрием, тоже за час до выезда ездил по срочным-пресрочным делам, которые возникли неожиданно и не терпели отлагательств. Саша Куляшёв, неизменный мой напарник по Ходу, еще за месяц сказал, что, скорее всего, никуда не поедет (почему я и искал место в другой машине и нашел Николая), т.к. его взяли в наш храм завхозом.
- Саша, а ты настоятеля спрашивал?
- Да что спрашивать, и так ясно, что не пустят…
- Так ты ж не на прогулку, а в крестный ход.
- Не, скажут: «Только устроился на работу, уже куда-то едет!»…
- А ты спроси, а не решай за батюшку. Тем более, отец Алексей далеко не злыдень, а добрейшей души человек. Если не можешь подойти к о. Алексею, спроси о. Виталия, а он поговорит с о.Алексеем.
О. Виталий сказал, что даже разговора нет, конечно, пусть идет. Истинная проблема оказалась в практически полном отсутствии денег и, как следствие, внутрисемейных раздумьях, стОит ли ехать в таком бедственном положении. Проблема благополучно разрешилась, но породила массу взаимоисключающих слухов о том, едет Саша или нет. Саша позвонил Зине и ее детям, чтобы они сдали билеты на автобус. Кто-то об этом не знал, и говорил, что Саша никуда не едет. Я перезванивал Саше, Саша сказал, что это старые данные, ничего подобного никому не говорил. Звонил о.Виталий, я ему говорил, что о. Дмитрий поедет с Сашей, о. Виталий отвечал, что о. Дмитрий поедет в Колиной машине, т.к. Саша никуда не едет, как ему (о.Виталию) только что доложили. Я опять перезванивал Саше и просил связаться со всеми по порядку и самому все объяснить.
Саша-полковник - 2-я группа нашего маленького каравана - за полчаса до сбора попал в аварию: в его «Ниссан» въехал какой-то резвый молодой человек на китайском суперкаре. У «китайца» оказалась разбита фара и решетка радиатора, Сашин бампер отделался царапиной. Парень звонил своему отцу и объяснял, что «Ниссан» резко затормозил и т.п. Папа оказался благоразумным и сразу согласился на предложение Саши-полковника написать расписку об отсутствии взаимных претензий и разъехаться. Ожидание ГАИ, замеры, протоколы – все это не входило в наши планы.
...Батюшка начал служить молебен о благополучном путешествии крестоходцев, к середине молебна подъехал Саша Липин – и его тоже задержали проблемы.
В общем, Великорецкий Крестный Ход начинался в «штатном» режиме.
В 13:00 наши три машины выехали в сторону Кирова. Я не пожалел, что оказался именно в этой машине: Николай оказался знатоком римского права (судебные тяжбы вынудили плотно изучать юриспруденцию) и вообще очень умным и начитанным товарищем; отец Дмитрий цитировал святых отцов, давая бесценные советы; брат Иоанн поддерживал беседу с внушающей доверие природной рассудительностью, делился сведениями, почерпнутыми им из библейских курсов, и, кроме того, регулярно крестил дорогу иконой Николая Угодника; Оля, как благоразумная девушка, сидела молча, слушая мужскую беседу и лишь изредка задавала вопросы.
Рассуждали о том, как нам обустроить Россию, как обустроить семейную жизнь, как добывать хлеб насущный. Итогом наших разговоров стала старая мудрая мысль, что дух творит себе формы, и едем мы в Великорецкий именно с целью очистить дух от пыли и грязи и прикоснуться ко Христу через великую святыню — Великорецкую икону Николая угодника. Все наше золото – там. Там, где Небо спускается на землю.
Цитата:
«Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин,
который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее»
Кроме того, Николай как специалист по теплоснабжению, вызвался помочь отцу Дмитрию решить проблему с отоплением храма. В жизни никаких случайностей не бывает, а уж в Великорецком Ходе все складывается самым благополучным образом. Скор на слышание наших безмолвных молитв Святитель Николай.
За 4 часа доехали до поворота на Великорецкое, в монастырь успевали только к середине вечерней службы. Вместе с трудниками встали в очередь на помазание. Потом подошли к рыжебородому отцу Тихону, игумену монастыря:
- Из Сыктывкара?
- Из Сыктывкара.
Отец Тихон улыбнулся удовлетворенно – ну кто еще в может заехать в это время в Великорецкое накануне крестного хода? Отец Дмитрий отвел игумена в сторонку, и они о чем-то беседовали несколько минут. Мы купили для Оли нагрудную иконку святителя Николая и книжечку с акафистом, подали записки на завтрашнюю службу. Записки я заготовил заранее, чтобы не терять время: напечатал на принтере по 6 штук на 4-х листах, разрезал, сложил вместе с приготовленными десятирублевками в полиэтиленовый пакетик, который всегда носил с собой. На молебнах перед каждой стоянкой просто доставал из пакетика записку с вложенной в нее купюрой и передавал вперед к иконе.
- А ты почему мне не подсказал, чтобы я так же приготовил записки? – спросил меня Коля.
- Можешь взять мои! – великодушно согласился я. Коля шутку оценил.
Спустились на машинах на берег Великой. На источнике две женщины наполняли святой водой несколько десятков полуторалитровых бутылок и отвозили их на тележке в соседний сарай. Заниимались этой нелегкой раболтой они с утра. Готовились к грядущему наплыву паломников?... Мы тоже набрали святой воды (ребята набрали литров 30), чтобы 6-го июня не стоять в длиннющей очереди и не тащить груз 80 километров до Кирова. Потом встали читать акафист, окунулись в купель, сели в машины. Погода испортилась, начал накрапывать дождик.
В Киров приехали почти одновременно с Сашей, который на своем 6-местном грузовичке-«газельке» ехал медленнее нас, но почти успел догнать, пока мы были в Великорецком. Расположились мы том же учебном центре, где и в прошлом году. У еще одного новобранца Константина были именины, поэтому, как и в прошлом году, был повод накрыть стол и попеть «Многая лета» в комнате психологической разгрузки. Мы уже заканчивали свою трапезу, когда на двух «Газелях» подъехала вторая группа сыктывкарцев из 19 человек. Мы уступили им место, а сами пошли читать вечерние молитвы и готовиться ко сну. К 7 утра нам надо было освободить классы.
В этот раз я более-менее выспался, хотя вертелся и долго не мог приспособиться. Все-таки присутствовало некоторое волнение перед началом Хода. Ночью дождь барабанил каплями по подоконнику, наверное, спалось спокойней из-за шума дождя.
По прогнозу все три дня до Великорецкого ожидались дожди. Решил больше не проводить эксперименты с одеждой и не замедлил об этом сообщить друзьям, за что и поплатился, т.к. проблемы начались через сутки и продолжились вплоть до окончания Хода. Утром сразу одел сапоги и непромокаемый костюм, вещи в рюкзаке упаковал в мусорные пакеты. Пальцы ног, пятки и ступни под пальцами заклеил пластырем, надел тонкие носки, потом махровые, а на них - теплые войлочные вставки, которыми были укомплектованы сапоги. Шел, как в валенках – мягко и тепло. Ноги не отбил, мозолей не натер. Только вместо стелек надо все-таки будет засунуть дамские прокладки – на жаре ноги нещадно сырели, а стельки и носки не успевали сохнуть на привалах. Под боковые ремни рюкзака заткнул кусок пленки 2*2.5 метра, которой потом накрывался от несильного дождя и стелил поверх сырой травы на привалах. Единственное, что можно поменять в следующем году – туристический коврик: его матерчатая поверхность долго не просыхает от влаги, поэтому проще взять свернутую в рулон «пенку». Правда, Оля находила меня в гуще паломников именно по рыжему коврику. А я в процессе хода угадывал ее присутствие по розовым сапожкам: когда шел, смотрел обычно под ноги на пятки впереди идущих, а угадываемые боковым зрением розовые резиновые сапоги давали знать, что Оля не отстает.
До выхода оставалось 2.5 часа, некоторые пошли в Трифонов монастырь окунуться перед ходом, а мы втроем – Саша, Люба и я – решили сходить в находящийся примерно в километре от нас Спасо-Преображенский храм, расположенный за стадионом на территории женского монастыря. Церковь приятно поразила своей неожиданной внутренней белизной и мягкими коврами, устилавшими пол. Две инокини читали шестопсалмие, рядом на кресле-троне сидела пожилая игуменья, а на боковых скамеечках – три монахини, одна из которых сразу встала, чтобы помочь нам. Мы поставили свечи, приложились к мощам священоисповедника Виктора (Островидова), епископа Глазовского. Только вернувшись домой, я понял, что не случайно Господь привел нас к этим мощам: епископ Виктор в Сыктывкаре получил свой последний приговор - 3 года заключения - и закончил свои дни в наших краях... Вот кто за нас молится...
Служба должна была начаться в 8 утра, до конца мы не достояли бы, поэтому решили возвращаться в Серафимовский храм к моменту выноса иконы святителя Николая. Тем более, я забыл в учебном центре свою нагрудную иконку.
Опять начался дождь. Во двор заходили новые партии паломников. Обнялись с Алексеем, их ростовская компания приехала в этот раз в усеченном составе. В 8 утра из Москвы прибыл целый поезд крестоходцев. Вскоре увидели Влада, который пропустил два Хода, но на этот раз смог вырваться из московской суеты:
- Алексей, я привез теплую куртку, которую вы мне давали в 2007-м.
- Зачем? Это что, значит, я должен вернуть тебе те 200 рублей, ты хочешь сказать? :О))))
- Да не надо возвращать!
А я взял с собой кружку Влада, но опять не отдал – не из чего было бы пить чай на привалах. И ножницы его тоже не смог найти пред выездом. И еще много чего… Тянутся, тянутся долги… Плохо подготовился, надо в следующий раз исправляться.
Цитата:
«Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон»
Саша Липин встретил прибывших тем же утренним поездом знакомых москвичей, которые примкнули к нашей компании. Илья шел во второй раз, а остальные шли впервые. Всего в нашем отряде насчитывалось 6 новичков.
Перед началом Хода к Николаю подошли заботливые люди из страхвой компании и предложили купить страховку на случай укуса клещей. Коля показал им на кресты, венчающие луковки Серафимовского храма: «Вот моя страховка!».
Дождь усиливался и перешел в ливень. По улицам текли бурные потки мутной воды, один из которых почти перекрыл выход колонны с территории Серафимовского храма. Голова Хода уже дошла до Трифонова монастыря, а мы все еще не вышли на улицу, медленно продвигаясь к воротам. Повернул голову направо, увидел знакомое по фотографиям бородатое лицо и могучую фигуру Славы-benzotriazol ’а. Как я и думал, искать никого не пришлось, все нашлись сами. Я так и предполагал, что со Славой мы столкнемся нос к носу. Как вышли на простор, Слава сразу достал «мыльницу» («зеркалку» и килограмм объективов оставил дома) и запечатлел меня с крестом.
В Крестном Ходе столкнулся с новыми видами ереси, первая из которых - «Ересь громкой молитвы» (назовем так) - обнаружилась при встрече со старой знакомой революционеркой, которая луженой глоткой при выходе из Кирова начала распевать Иисусову молитву, так что слышно было ее в радиусе 200 метров.
- Что вы молчите, люди? Заставили вас замолчать ОНИ! - имея в виду священников, - Раньше в крестный ход по 100 тысяч ходило! Все молились громко! До небес была слышна молитва! А сейчас?? – и начинала петь дальше. Через некоторое время опять начинала укорять паломников и распекать священников за то, что приучили стадо к молчаливой (или негромкой) молитве, не доходящей до Господа. Люди, видевшие ее не впервые, объясняли попутчикам, что сия женщина суть бесноватая, поэтому связываться с ней не следует, как и слушать ее призывы.
Когда подошли к воротам Трифонова монастыря, то оказалась, что войти внутрь уже почти невозможно, народ почти стоял в воротах, продвигаясь маленькими шажками. Я решил не протискиваться внутрь, а подождать выход иконы снаружи, чтобы оказаться в голове колонны. Таких, как я, оказалось, по примерным прикидкам, не меньше двух тысяч: когда я присоединился к голове колонны, то передо мной стали сразу втискиваться другие, перед ними – следующие и так далее. На ближайшем подъеме обнаружилось, что я удалился от иконы уже метров на 200.
Вплоть до Макарьева шел дождь, но перед привалом вышло солнце. Можно было спокойно отдохнуть, снять накидки, непромокаемые костюмы и плащи и просушиться. Крест с привязанной к нему красно-сине-белой лентой быстро собрал всех вместе. Чай пить не хотелось, решил уничтожать самое тяжелое из еды – воду и вафли. Олю заранее проинструктировал, что этот ход мы будем идти в голове колонны: во-первых, есть возможность постоянно успевать на молебны. Во-вторых, пока остальные идут, ты уже снял рюкзак и разгрузил плечи. В-третьих, идешь ровным темпом, почти без замедлений и ускорений, из-за которых устают ноги и появляются мозоли. А в-четвертых, видишь икону, слышишь пение хора и чувствуешь запах ладана. Мы так для себя и определили оптимальное отдаление от иконы – «на расстоянии запаха ладана». Идти не всегда удавалось на этом расстоянии, но в первой тысяче старались присутствовать. А тысяч в этом году, к слову сказать, было около 30.
С четвертого раза я начал что-то понимать в крестном ходе. Одни мне с самого начала объясняли, что надо стоять на молебнах и прикладываться к иконе, чтобы сил добавлялось («Где Зина? – На молебне стоит. – А-а… Вот же сил хватает. Ну, давайте чай пить...»). Другие говорили, что можно не спешить, все равно впереди заторы перед лужами и прочая толкотня, лучше отоспаться. Теперь у меня есть собственные грабли и хорошо набитый ими лоб. Выспаться и поесть успеем, а Великорецкий - раз в году.
После Макарьева увидел забавную картину: отец на плечах нес сынишку лет четырех, который к середине дня утомился от ходьбы, поэтому спал непробудным сном, свесив голову почти к своим коленкам.
Во время выхода колонны со второго привала увидел внушительных размеров батюшку, подозрительно похожего на отца Илью (presviteros ), которого я знал только по аватарке в его блоге. После следующего молебна я к нему подошел:
- Отец Илья!
- А-а! Василий! – заулыбался батюшка.
Обнялись, перекинулись парой слов, потом пошли на привал.
В Бобино читали акафист. Увидел в толпе иеродьякона Александра, ранее служившего в нашем храме. Его рюкзачок был раза в 2 меньше моего. Как выяснилось, из еды у о. Александра была только святая вода из Трифоновского источника и сухарики. Идеальный вариант, так и надо ходить - Бог даст, добрые люди в пути накормят и приютят.
Нас же приютили какие-то молодые люди. Дом был не натоплен, но это было не страшно, ночью ожидалось +17, да и на полу был ковер, на кухне имелась покореженная, но исправная электроплитка. Сварили пюре из порошка, открыли консервы, сделали салатик, вскипятили чай. Вечер удался. Утром (в смысле, ночью) встали в 2, попили крепкого чая на дорожку, отправились к храму, где уже готовилась к выходу колонна… После вчерашнего проливного дождя по земле стелился густой туман, на расстоянии 100 метров ничего не было видно.
Озеро возле Бобино на этот раз скрылось в белой вате, солнце не пробивало тучи. Ни одно утро 4 июня за последние годы не было похоже одно на другое.
Поле, которое в прошлый запомнилось разливом и перетаскиванием детей на руках, было на этот раз преодолено без проблем: в низину уложили обрезки досок и засыпали шлаком. То же самое сделали с дорогой и на входе в лес в том месте, где мы в прошлом году передавали доски через головы друг друга. Ход не выбивался из графика, но потерял некоторую долю экстремальности.
Добавить экстрима решила женщина-революционерка. На второй день пути на подходе к Загарью она шла, догоняя голову колонны, и опять распевала на всю округу Иисусову молитву. Потом молитва прекратилась, и я увидел следующую картину: справа от нее шел ее соратник, которого я запомнил еще с 2007 года, а слева, не отставая ни на шаг – отец Андрей Дудин из Серафимовского храма. Он что-то с мягкой улыбкой внушал ей, заглядывая в лицо.
Тетка шла молча, со стальным взглядом, сжав губы, ничего не отвечая батюшке. Оно и понятно: Отец Андрей - православный спецназ, а мирские от тетки получали по полной программе... Так они и дошли до центра Загарья, где события получили неожиданный поворот: тетку поджидал милицейский «бобик», до которого ее сопроводил отец Андрей. Увидев такой расклад, тетка начала вопить:
- Люди!!!! Посмотрите, что делается!! За Иисусову молитву меня арестовывают!! Помогите же, люди!!...
Все это напоминало сцену из комедии «Джентльмены удачи»: «Помогите!!! Хулиганы зрения лишают!!». Чего вопить-то? «Если и страдаете за правду, то вы блаженны», - сказал апостол Петр. Отказалась тетка от своего блаженства, раскрыв свою сущность. Посадить-то ее не посадили, но внушение сделали. Тем не менее, надолго предупреждений не хватило, она почувствовала безнаказанность и в Великорецком продолжила хулиганить: начала с соратником петь старые советские песни и гимн, но меняла некоторые слова, так что смысл песен получался опять революционно-подрывным. Один мужик подошел к стоящему рядом милиционеру и спросил:
- А Вы почему мер не принимаете? Это ж статья! Штраф до миллиона рублей!
- А Вы откуда?
- Из Кирова!
- А…– и офицер отвернулся.
...Господь Бог компенсировал нам ровную дорогу отсутствием сна: в Загарье, где мы обычно отдыхаем 2-2.5 часа, отсыпаемся и набираемся сил, пошел дождь. Пока я ходил покупать продукты и дожидался, когда продавщицы наскребут мне сдачу, после грома начали падать капли. Вернувшись, обнаружил, что все места в сараях и бане заняты, нашей компании осталось узенькая сухая полоска на крыльце дома, на дверях которого на этот раз висел замок.
Отдельная личная проблема возникла у меня. В ход я взял тонкие спортивные боюки и прорезиненные непромокаемые штаны. Я не рассчитывал, что брюки окажутся настолько тонкими, что перетрутся в самом интересном месте через 40 км ходьбы. Надо было предпринимать какие-то меры. Нашел у друзей иголку с ниткой, одел непромокаемые штаны и попытался зашить ненужное технологическое окно. Зашить-то зашил, но понял, что долго они не протянут – ниткам было не на чем держаться. Решил попробовать идти в непромокаемых, а эти положить пока в рюкзак. Идея оказалась не очень удачной: вышло солнце, прогноз на день обещал +30 в тени. Пока шли из Загарья до следующего привала, у меня чуть ли не хлюпало в сапогах от пота, стекавшего по ногам. А вот одному пареньку не повезло еще больше. Не знаю, по какой причине, но он был в такую жару одет, как капуста: поверх черной шерстяной водолазки была одета непромокаемая куртка. Его, причитая, раздевали в тени на обочине две женщины. По его лицу струилась вода, взгляд был мутным. Парень серьезно перегрелся.
Жара утомила всех, асфальт делал свое черное дело — у москвича Сергея серьезно натерлись ноги. При подходе к следующему привалу он размечтался:
- Эх, кто-нибудь рюкзачок бы понес...
- Ага, и массаж сделал.., - подтрунивала над ним его Юля (еще одна москвичка из нашей компании).
Разлеглись на травке, отдыхаем.
Вдруг минут через 5 подходит чернобородый мужичок и объявляет:
- Кому сделать массаж?
- Чего-о???
- Массаж, говорю, кому сделать, спинку помассировать? У меня такое послушание. В прошлом году я колокол нес, 10 кг весом, помните? В красной рубахе, как цыган!
- Вон, Сергею делайте!
Серега блаженствовал, пока ангел-массажист разминал ему спину. Потом, правда, немного жаловался:
- Солнце печет, да еще и крем разогревающий... Но о-очень приятно!...
А я решил плюнуть на приличия и снова одел зашитые наспех спортивные брюки: «Будь что будет, попытаюсь не делать резких движений, чтобы шов не разошелся.» Наверное, правильно сделал, т.к. к вечеру сказался и недосып, и жара, и утомление, поэтому я с нетерпением ждал, когда же мы дойдем до последнего привала перед Монастырским. К этому времени за день было пройдено больше 40 км, оставалось примерно 12. Все дружно согласились, что в обычных условиях пройти за сутки 52 км – дело безнадежное.
На привале я оказался рядом с неким весельчаком-балагуром Олегом. Он успевал поговорить сразу со всеми окружающими, а мне он объяснил, как узнать клеща, когда я разглядывал какого-то жучка, ползавшего по одежде:
- Не, это не клещ. У клеща глаза наглые. Вот посмотришь в глаза, если глаза наглые — значит клещ! - веселился Олег. Доля в истины в этом была: все букашки, как букашки, уползают от прикосновений, а эта тварь не сдается и прет, как танк.
Из вещей у Олега был только сложенный в рулон коврик с вложенной в него курткой. Даже бутылки с водой не было, поэтому он, когда ход тронулся, просто попросил попить, обращаясь ко всем сразу: «А ни у кого нет попить водички? А то я не пил очень давно.» Водичку ему тут же дали, хотя ее у всех было мало, ведь на последнем привале воду давали только в одном доме. Как я понял, это было старообрядческое село. То ли заброшенное, то ли люди закрылись в домах.
Весельчак Олег после трех глотков воды обрел второе дыхание и начал шутить с новой силой: сначала одел на голову коврик-трубу и попробовал так идти : «Интересно, как это индийские женщины ходят с грузом на голове? У меня уже шея заболела!» Потом он обратился опять ко всем сразу: «Эй, народ, а чего все такие невеселые, нерадостные?» Народ молча шел. И я их очень хорошо понимал: всем хотелось дойти до конца, а начать шутить в Ходу – это гарантированно убить ноги. Я понял, что Олег пока готов лишь говорить, хотя ноги у него были изрядно натерты, поэтому не стал ему ничего советовать - в позапрошлом году ничьи советы меня тоже не убеждали, пока ноги не стали отказывать. Монолог Олега мешал молитве, поэтому я попытался пару раз ускориться, но он не отставал. Выручил переход через «железку»: народ толпился, перемешивался, я и ушел в отрыв. Из-за этих гонок стало непонятно, где оказались Саша и Оля: позади или впереди меня.
После перехода через поля колонна вошла в лес. Дорога прерывалась грязью, в одном месте я решил перейти с одной тропки на другую, и перешагнул через колею, вклинившись между двумя женщинами. Дистанция между ними составляла не меньше пары метров, так что я посчитал, что никому не помешаю своими телодвижениями. Ан нет: женщина позади меня тут же произнесла громко: «Мужчина! Что Вы бегаете туда-сюда??» Я шел и озадаченно молчал: может, это воспринимать это как комплимент (все-таки после 50 км пути бегать «туда-сюда» – это подвиг)? Отвечать хамством не хотелось, а извиниться (что было бы самым верным в такой ситуации) мне дурное воспитание не позволило. В общем, стОило мне оказаться подальше от иконы, как начались провокации. В Великорецком на исповеди о.Дмитрию вспомнил про свою суету в процессе хода, на что он мне ответил цитатой о.Сергия, который читал проповедь после утренней литургии в Великорецком: «Всякий раз помните, что Вы идете в Великорецкое, а должны придти ко Христу!» Замечательные слова.
Вся эта толкотня, сцепленные в локтях руки, выталкивания из головы колонны, как, впрочем, и попытки зайти в голову Хода при помощи напора и грубой силы, не имеют отношения к Православию. Это болезни нашей земной Церкви. На одной из стоянок два здоровых парня пытались присоединиться к первым рядам, но плотная масса бронебойных бабушек одного продавила в задние ряды, а другого развернула на 180 градусов и отодвинула из колонны. Впрочем, парней это только удивило и развеселило. Поэтому совсем нелишне присутствие в Ходе такой колоритной фигуры, как Николай, которого можно назвать то ли управляющим мирянами, то ли хранителем порядка. В общем, Коля-управитель. Коля пресекал малейшие попытки зайти к иконе ближе, чем он сам, следующими громогласными фразами: «КУДА??КУДА?? Ку-у-уда?», «Тоять!!» («Стоять»!») или «Тоим!» («Стоим!»). Взлохмаченный, громкоголосый, с плохой дикцией и сверкающими, как молнии, глазами, он вновь произвел неизгладимое впечатление на новичков. «Старички» улыбались и одобряли: «Да, да, Коля, правильно! С нами только так.» На первой стоянке после Бобино мы стояли плотными рядами на обочинах перекрестка, ожидая начало выхода иконы из переулка. Коля ходил, зыркал глазами и командовал: «Так! Тоим! Тоим! Никуда не кодим!», на что одна бабушка, прямо сиявшая мягкой доброй улыбкой, ответила: «Стоим, Коленька, стоим, НИКУДА не ходим!», что вызвало дружный смеха у всех крестоходцев. Обезоружила грозного воина любовь и ласка, и Коля некоторое время ходил молча, а народ, наверное, минуту не мог успокоиться. Я показал бабушке большой палец: «Молодец! Уважаю!».
Хотя в первый день Хода Коля был не так миролюбиво настроен. После начавшейся, как обычно, толкотни, он сказал коронную фразу: «Надоели вы мне! Вот уйду, одни бед меня оттанететь(останетесь)!» Ушел. Правда, всего на день или два.
...К Монастырскому подошли уже около 9 вечера. Я, оказывается, всех обогнал. Сел возле изгороди, глядя как вереница паломников выходит с противоположного угла поля из леса, выискивал своих. Вот Зина и Галя.. А вот и Саша с Олей появились. На молебен не попали. На пригорке стоял белый микроавтобус отца Михаила, раздавали суп, кашу и чай. Сели на рюкзаки, поужинали горяченьким... Потом взяли традиционные бесплатные наборы для паломников (пол-литровую бутылку минералки и три пирожка) — на завтрашний день — и пошли к старой знакомой на ночлег. Всех комаров на веранде отловить не удалось, но сон был крепким, поэтому укусов особо не замечали.
Утром заморосил дождик и капал вплоть до Горохово. Потом небо прояснилось (похоже, это тоже традиция, что в Горохово без солнца не бывает), стало жарко. Мы расположились в тени под огромной березой, пообедали гречневой кашей, которую варили для паломников. Каша была немного недосоленной, соли не было и у нас, зато была пачка изюма. Умяли за обе щеки и легли спать. В палатке, которую я взял, не оказалось дуг для каркаса (забыли дома), пришлось привязывать веревочками к ветвям березы. Можно было бы и не ставить палатку, т.к. в ней оказалось душно, от чего я не смог заснуть. Наши мужики поступили проще: намазались антикомарином и легли в тени березы на свежем воздухе. Буквально через минуту раздался дружный храп.
А мы пошли в купель. Видимо, из-за жары уровень воды был низким, да и вода была теплой. Воду в источнике надо было набирать сразу, как только пришли. Опоздали. Очередь была человек 200 и двигалась очень медленно.
Решили не стоять, т.к. до выхода оставалось полчаса. Пошли наверх занимать очередь за обычной водой. Вдруг слышу голос:
- А где тот парень из Сыктывкара?... - это так Леша из Ростова перефразировал слова доктора, которая меня лечила в 2007-м от болей в желудке. Ростовский медведь сидел на травке с Владом и своими земляками. Обнялись, сфотографировались на память. Двигаться старался аккуратно, без резких движений, т.к мои штаны снова дали трещину....
Очередь за обычной водой надо было занимать тогда, когда спускались к купели: водичка лилась медленно, и здесь мы не успевали до выхода. Увидел чаны с кипящей водой, побежал за котелком. Набрали кипяток, заварили чай, разлили по бутылкам. Впереди было 6 часов пути, и ни одного источника или деревушки, где можно было бы набрать воды. Пока бегали за водой, Ход уже пошел. Мы опоздали минут на 20. Для того, чтобы догнать голову, выход был один — читать акафист. Я взял книжечку и начал. Саша с Олей шли прицепом. Люди, слыша слова акафиста позади себя, расступались, отходили в сторону, и мы летели по лесу со скоростью курьерского поезда. Через 40 минут мы почти догнали голову колонны, до иконы остлось всего метров 300. Другие люди тоже говорили, что во время чтения Иисусовой молитвы ноги сами бегут, и никто не мешает. Молча догнать икону было бы значительно труднее.
Шли по полю, легкий ветерок, начавшийся еще в Горохово, перешел в штормовые порывы. Намечалась буря. На следующем привале после молебна заметили приближающийся грозовой фронт. Саша остался рядом с иконой, а мы сОлей прошли вперед, постелили коврики, поставили в изголовье рюкзаки, под дно рюкзаков подоткнули пленку, сели на коврики, легли спиной на рюкзаки и натянули пленку, закрыв ноги и коврики по бокам. Ветер пытался выдергивать пленку, через пять минут по застучали крупные капли, а потом зарядил на полчаса холодный ливень сплошной стеной. Минут за 20 до окончания привала он прекратился, но из под пленки мы не собирались вылезать. Смотрели сквозь пленку, как размытые силуэты людей в накидках выходят к дороге, ожидая выхода иконы. Посидели еще минут 10 и начали собираться. Темная туча ушла, другие, вроде бы, обходили нас стороной. Заметно похолодало. Прогноз оправдывался — ночью в Великорецком ожидалось +7 (при том, что прошлой ночью было +17).
На последнем перед Великорецким привале уснул на солнышке, прикрыв себя от холодного ветра рюкзаком . Оля с Сашей растолкали за 5 минут до выхода колонны. После сна от холодного ветра немного зазнобило.
Когда подходили к монастырю, захотел взобраться на какую-то конструкцию, чтобы сверху сфотографировать шествие. Лучше б я этого не делал — штаны треснули окончательно и бесповоротно. Подошел к палатке, в которой продавались принадлежности для паломников. Простые ветрозащитные штаны стоили 1000 рублей. Жаба задушила - у меня таких дома 2 штуки лежат. Пошел в хозяйственный магазин, попросил самые простые спортивные брюки. А там других и не оказалось. Продавщица вытащила черные тренировочные штаны (те самые, из советских времен) за 233 рубля производства Чебоксарской трикотажной фабрики.
- Беру! А носки теплые есть?
- Нет. Только плотные тонкие.
Взял треники, пошел к туалету переодеваться. Одел, посмотрел: «Тьфу! Бесовская одёжа!» ((С) Иван Васильевич). Ощущение было как из кошмарного сна, когда ты почему-то оказываешься голым посреди одетых людей. Нет, видимо, я утрировал, т.к. половина наших предков ходила в подобном. Но мне было как-то неуютно... Выглянул из-за забора, смотрел, кто из мужиков во что одет. О! Идет парень точно в таких же трениках. Ага, значит, жить можно. Пошел. Никто не тычет пальцем. Большинству крестоходцев не до этого, они еле волочат ноги. Я помню, что первые 2 раза со мной в Великорецком было то же самое: хотелось сесть или лечь, чтобы тебя хотя бы час не кантовали. Но тебя заставляли подниматься, надо было идти искать ночлег. На этот раз с ночлегом договорились еще 2 числа, когда заезжали в Великорецкое. Устроились в огромном двухэтажном доме, будущей гостинице для паломников. Хозяин Павел со своим помощником Алексеем стояли на страже и с сомнением смотрели на нас: пускать такое количество людей на чердак или не пускать?
- Ладно, идите... Только ложитесь через метр друг от друга, а то провалитесь на второй этаж вместе с полом...
На чердаке было прохладно и чисто. Тепло через лестничный пролет от расположенной на первом этаже печи поднималось к нам, решили, что ночью в спальниках не замерзнем.
Поделился с Любой сомнениями по поводу своего внешнего вида, рассказав предысторию. Люба, смеясь, успокоила тем, что видела в ходу мужика, который шел просто в термобелье. Ну, значит, все нормально...
Пошли на берег Великой, чтобы успеть на вечернюю службу.
- О, твой друг! - указал на весельчака Олега Саша. Правда, веселого уже осталось мало: Олег, конечно, заулыбался, когда увидел меня, но еле передвигаемые ноги и посох в руках выдавали его страдания. Человек был готов к серьезному разговору.
- Как ты?
- Да что-то совсем плохо с ногами...
- Ну тогда слушай. В 2008 меня везли на «скорой» по Кирову, т.к. ноги отказали. Тоже пытался веселиться и шутить. Ну ты меня понимаешь, да?
- Понимаю.., - хмыкнул Олег.
- Будешь читать акафист — все пройдет, и сможешь дойти обратно до Кирова. Будешь шутить и болтать — будет еще хуже.
- У меня нет акафиста...
- Вот тебе акафист. И начинай читать, не надо затягивать.
- Ну я сейчас сразу не буду, нам ночевать негде. Жду, может отец Евгений что-то найдет..
Вот и читал бы, чтобы его батюшка нашел ночлег...
Цитата:
Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его.
В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого,
но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью;
похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть.
Вернулись в дом, разделись. Спустились вниз на второй этаж поужинать. На кухонке нас уже встречала Оля:
- Наливайте суп! Девушки, которые ужинали до нас, сказали, что хозяйка разрешила.
Народ налег на суп. Не прошло и 5 минут, как зашла некая женщина и от возмущения чуть не поперхнулась:
- Почему вы едите наш суп??? Мы приготовили на завтра, чтобы пообедать после литургии, а вы его съели???? Кто вам разрешил??
- Девушки сказали, что хозяйка дала добро...
- Какие девушки??? При чем здесь девушки???
- Да почистим мы Вам завтра картошку и купим консервы.
Женщина ушла восвояси. Суп было уже не вернуть, 20 голодных ртов умяли ведерко ухи легко и непринужденно. Еще один помощник Павла - спокойный и улыбчивый - успокоил нас: мол, не обращайте на нее внимание, все хорошо. Так мы ничего и не поняли, кто был хозяином этого супа, но со стола решили впредь больше ничего не брать. Даже когда на следующй день кто-то из другой компании принес нам в подарок пластиковые баночки с рыбным паштетом со словами: «Это подарок хозяйки!», мы опасались к ним притрагиваться.
Ночью все равно поддувало из вентиляционных щелей. Оля была без спальника, котрый оставила в Колиной машине, поэтому ночью замерзла. Саша укрыл ее своей курткой, только так она смогла немного согреться. А вот Коля спал опять на берегу Великой, звал и меня... Взмокший на последнем переходе, он не стал мудрствовать, а поступил просто, как настоящий мужик: лег в спальник, одежда на нем просохла, и он проспал сном младенца до 6 утра, пока его не разбудил возглас, раздавшийся из колонок на весь лес: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа....» Лучшего пробуждения, по его словам, он в жизни не испытывал...
Мы тоже встали в 6, прочитали Правило, до начала литургии еще было море времени. Лежали, переговаривались. Потом начали хихикать. В который раз повторяется одна и та же история: ощущение близкой победы расслабляет, а смех в Ходу только вредит. С трудом подавили веселье. Полежали еще чуть-чуть, и пошли на берег Великой. На исповедь к священникам стояли небольшие, человек по 20-25, очереди. Заняли, но пошли искать отца Дмитрия, служившего на ранней литургии, чтобы он нас исповедал. Отец Дмитрий не нашел свободного аналоя, поэтому мы просто нагибались под его епитрахиль посреди полянки и исповедовались перед крестом.
После исповеди мы оказались почти в первых рядах, можно было рассмотреть службу поближе. Митрополиту Хрисанфу опять, как и в прошлом году, сослужил митрополит Иоанн из Марий-Эл. Оля из-за своего маленького роста почти совсем ничего не могла разглядеть, пришлось поднимать ее, чтобы не только слышала, но и видела епископов.
Цитата:
И вот, некто, именем Закхей,...
искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом,
и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее.
Митрополит Хрисанф служил торжественно, медленно и величаво произнося возгласы и делая все движения неторопливо. Но в нужные моменты через микрофоны было слышно, как он быстро указывает: «Встань туда, встань!» или поторапливает священников: «Раздробляйте, раздробляйте!», умело управляя ходом литургии.
Чем ближе к Причастию, тем напор толпы становился все сильнее, взрослые проталкивались к чаше вместе с своими младенцами, за что батюшка их ругал, но люди не слушали.
...Запили, разделили на всех огромный антидор, который отец Дмитрий отдал нам после ранней литругии. Подошла женщина: «А мне можно?..», - скромно спросила она. «Конечно»!..» Поделилсь и с ней. Послушали перезвон колоколов и отправились обедать к микроавтобусу отца Михаила.
Когда пришли в дом, оказалось, что Алексей (наш сыктыварец, уехавший пару лет назад в Москву и сподвигший наших москвичей на этот Ход) готовит «отвальную»: в четверг вечером он уехал из Москвы, присоединившись затем к нам в Загарье, а сейчас надо было ехать в Киров, чтобы завтра с утра выйти на работу. Приготовил на всю нашу компанию суп и кашу, купил консервы, квас, помидорчики, огурчики... Я налегал только на квас, у меня было какое-то обезвоживание, все время хотелось пить...
Встал из-за стола пораньше, чтобы не мешать остальным, поднялся наверх. За мной через некоторое время поднялись две тетушки - соседки по крыше.
- Да, за стол нам не попасть. Водка и пиво на столе — это надолго...
- Бабушки! Да что Вы такое говорите?? Какая водка, какое пиво?? Там стоит святая вода в бутылках и квас...
- Ой, а мы подумали...
Таким людям хочется сказать, что из-за дурных мыслей они могут не дойти Кирова, но человек должен быть готов слушать, как это произошло с Олегом через боль. И в обычной жизни так и тянет сказать: «Люди! Человеки! Берегите себя, не думайте о других плохо! Вам будет очень больно! Вы же не дойдете до цели!» Хотя и сам постоянно сползаю в эту грязь... Почти все наши выводы основаны не на реальных событиях, а на наших фантазиях. А наши домыслы выдают истинное состояние нашей души.
Цитата:
Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда:
ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься.
В Великорецком познакомился еще с одним видом ереси - «Ересью осквернения посуды». Сижу в трапезной, две женщины кипятят в кастрюле воду для своей компании. С чердака спускается моя соседка Мария, шедшая со своими взрослыми детьми-студентами, держит в руках тарелку с яйцами.
- Можно потом вашу кастрюлю взять? – обратилась она к женщинам.
- Яйца варить? Не дадим! В Петров пост яйца варить – это ж осквернится посуда! Как нам потом в ней готовить? Ищите другую кастрюлю!
Мария растерянно помолчала, потом пошла искать другую посуду. Через некоторое время женщины начали снова обсуждать злосчастные яйца. Не выдержал:
- Ну зачем вы так… Сам Господь сказал, что не то, что входит в уста, оскверняет человека, а то, что выходит из уст, оскверняет человека. И апостол сказал: «Кто ест, не уничижай того, кто не ест, и кто не ест, не осуждай того, кто ест».
Женщина-зачинщица не ожидала такого поворота. Повернулась ко мне, на лице у нее была странная улыбка:
- Да-да-да-да-да... – Быстро произнесла она, улыбаясь натянутой улыбкой. – А в Апостольских правилах сказано, что тот, кто не соблюдает Святую Четыредесятницу, не спасется! (к слову сказать, 69 правило делает исключение для тех, кто находится в телесной немощи без расшифровки этого понятия. Можно ли снизойти к телесной немощи немолодого человека, прошедшего 100 км за 3 дня и спавшего 3-4 часа в сутки?...)
- Ну Вы же, наверное, знаете историю про св. отца - монаха, который приготовил гостю мясо и ел вместе с ним?
- Да-да-да-да-да...(Звучало по смыслу это примерно так: «Ну-ну.. Мели, Емеля, твоя неделя…») Не сравнивайте, то были святые отцы! А не... это...! Как так дерзновенно можно нарушать Петров пост?...
Я понял, что рискую потерять душевное спокойствие, если еще буду долго продолжать спор, и начал подниматься по лестнице на чердак, напоследок сказав:
- Так ведь и Христос исцелял в субботу, дерзновенно нарушая закон.
- Да-да-да-да-да... Но это не одно и то же!
- Да то же самое…
Получается, не суббота для человека, а человек для субботы. Мог бы еще рассказать женщинам про моего духовника, который сказал, что лучше съесть котлету в Пост, чем возгордиться от собственной ложной праведности. Только вряд ли это привело к чему-либо хорошему. Скорее всего, после этих слов они решили бы, что мы не только кастрюлю, но и весь чердак осквернили своим присутствием. И, скорее всего, они не знали о том, что паломников перед ходом благословили не только на рыбу, но и попросили не отказываться от мяса, если хозяева на ночлеге приготовят непостное.
Потом мы снова встретились с Марией на кухне:
- Мария, а Вы в который раз идете?
- В 8-й. Но у меня все очень плохо получается, никак не могу сходить хорошо. То одно, то другое не получается…
Долгое еще разговаривали о Великорецком Ходе, я рассказывал о Свято-Стефановском…Потом мы еще раз встретились за километр до окончания хода, а перед тем – вечером 5-го дня пути. Мария тогда сказала мне, как бы оправдываясь («Не подумайте, Василий,…» и т.д.), что Великий Пост они стараются соблюдать, даже растительное масло не едят.
Цитата:
«Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть.
Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны и не способны ни к какому доброму делу.»
Нет истины без милости, нет правды без любви….
…Мой послеобеденный сон длился недолго — видимо, ночью выспался. Проснулся, слушал шум дождя. Оля без спальника ночью замерзла (спальник был огромный, поэтому решила пойти без него), теперь отсыпалась под одеялом, оставленным ей уехавшим в Москву Алексеем. А Саша спал в тесном спальнике, больше напоминавшем смирительную рубашку, все жаловался, что в нем не повернуться. На улице, судя по звукам, бушевала буря. Ливень шел не меньше часа. Грозовой фронт ушел, сменившись солнечной погодой. Вышел на улицу, на горизонте сияла огромная яркая радуга, исчезавшая по мере удаления дождя от Великорецкого. Успел снять пару кадров, и радуга растаяла...
...Третью ересь можно назвать «Ересь изгнания благодати святой водой». Мы стояли с отцом Ильей возле ворот монастыря и разговаривали о том, что неплохо бы на денек задержаться в Кирове после Хода или мне в будущем заглянуть к нему в гости в Подмосковье.
Тут к отцу Илье подошел благообразный серьезный паломник за благословением искупаться в святом источнике.
- А без благословения нельзя?- спросил неосторожно я.
- Да Вы что?? ТАКАЯ благодать в Крестном Ходе! Без благословения никак нельзя купаться! Всю можно потерять!
Отец Илья благословил мужчину, тот пошел на источник. Мы с батюшкой поглядели друг на друга:
- Вот так… - произнес отец Илья.
- Да-а… Сейчас научит всех, как правильно ходить в крестный ход…
Интересно, а на питье святой воды нужно брать благословение? Это ведь даже не снаружи, а внутрь принимаешь. А если святую нельзя, то обычную — тем более. И есть тоже, получается, нельзя. Вот не догадался спросить...
Случившееся потом во время купания в Великой происшествие заставило задуматься, стОит ли так насмешливо относиться к тем, кто ужесточает правила. Насмешливо — нет, только с любовью, иначе сам окажешься объектом насмешек. Итак, непредумышленное проведение экспериментов с одеждой, оказывается, не закончилось. Злоключения подошли к кульминации.
Мы с Сашей решили не стоять очередь в купель, а пойти на Великую. К воде между густых ив спускалась лестница с перилами, мужики раздевались на травке до трусов, а потом, сойдя вниз по ступенькам, вешали трусы на ветви деревьев и шли в реку окунаться. Я тоже разделся, взял с собой футболку, чтобы постирать немного после купания. Некоторое время выбирал веточку, на которую можно было бы повесить белье. Выбрал покрепче, пошел окунаться. Вышел, прополоснул футболку...
- Так, мужики! Кто одел чужие трусы? - я озадаченно разглядывал пустые ветви.
- Гы-гы-гы! - раздавалось сверху.
Поискал, обсмотрел. Обнаружил чужие трусы, похожие по виду, но другой расцветки. Похоже, кто-то перепутал... Прикрывшись футболкой, поднялся на несколько ступенек, крикнул Саше, который благополучно одевался на травке. Счастливчик..
- Саша, принеси мне мои треники!
- Чего?...
- Принеси мне тренировочные штаны! У меня кто-то забрал трусы!..
Мужики посмеивались, настроение у меня, кстати, совсем не испортилось. Смеялся вместе с ними. Причастие, видимо, защищало от раздражения и прочих гнусных мыслей.
- Носи такие, как у меня, тогда никто не перепутает! - демонстрировал Александр свои розовые с желтыми звездами трусы, похожие на трусы волка из «Ну, погоди!».
- Да уж, такие не перепутаешь...
Пошел к знакомой продавщице в хозмаг.
- Мне нужны мужские трусы.
- Вот, пожалуйста, 52 рубля, - добрая женщина выложила на прилавок белье джинсовой расцветки, разрисованное желтыми долларами.
- Беру!
Поужинали, легли спать. Проснулся в начале первого, надо было успеть к началу службы. Всех растолкал, сложили рюкзаки, осмотрелись, чтобы ничего не забыть, и пошли скорым шагом в храм, чтобы занять место на молебне. Успели попасть поближе к иконе. ...Как они поют, эти девчонки!... Как они поют!... «Яко зве-зда пре-све-ет-ла-я....»,- медленно начинал хор перед чтением акафиста. Аж мурашки по телу побежали... И в конце акафиста тоже медленно: «О пре-свя-тый и пре-чуд-ный от-че Ни- ко ла е,.» Такое неодолимое возникло желание присоединиться и тоже петь, но с моим музыкальным слухом лучше было воздержаться, поэтому я пел шепотом, еле слышно, а то у рядом стоящих тоже побежали бы мурашки, но только в обратную сторону.
… На первом привале высматривал крест на небе, но не увидел. А он, оказывается, был! Как всегда. Подошли к отцу Иову за благословением нести икону. Саша Липин хотел нести на следующем переходе, но ему доверили нести через один. А я намеренно напомнил предстоятелю прошлогодние события:
- Отец Иов, благословите нести икону в Медянском лесу на третьем переходе, как и в прошлом году, когда мы там с иконой под град попали!...
- А-а! Ну хорошо, хорошо! Подойдите потом ко мне! - заулыбался Батюшка. Вспомнил...
Оля рвалась в бой: «Чего лежим? Хочу идти, хочу идти! Так, лежать не хочу, покачаю пресс!» Легла на спину, начала качать пресс. «Почему-то легко качается! Лучше я отожмусь», - не унималась неугомонная девчонка. «У меня позвоночник немного побаливает. Поправишь?» - «Вставай..». Из-за ее миниатюрного роста и веса позвоночник можно было вправлять тем способом, который используется для детей (взрослых поднимать тяжело, хотя наши мужики так делали): «пациент» закрывает лицо ладонями, локти вниз, «врач» обхватывает сзади голову и руки «пациента», приподнимая его и слегка потряхивая. «Все, я готова идти!», - объявила Оля. Надели рюкзаки, пошли вперед...
...В Медянском лесу первыми икону несли пермяки. Сияло солнце, ветерок шевелил листву. Из непролазной лесной дороги с огромными лужами в этом году была сделана почти автострада: от луж прорыли канавы для осушения, грязь столкнули внутрь леса. Алексей из Ростова, который впервые шел вобратный путь из Великорецкого, не скрывал восторгов: «Из всего Крестного Хода Медянский лес — самый красивый переход! Красивей места я просто не видел! Бор, лужайки, непроходимый ельник!...» Шли всего два с половиной часа. Пока вторая тройка несла икону, пермяки достали акафист, и мы вместе его прочитали. Потом настала и наша очередь нести святыню на плечах.
После молебна позвал Николая с Вениамином на прошлогоднее место, где под огромной елью обнаружил... отрезанные рукава от своей куртки! Год пролежали... Тогда я их ампутировал, т.к. они не сохли, и я мерз...
- Вася, надо их в пакетик и забрать с собой! Будем дома делать музей Великорецкого Хода! - предложил Николай.
- Не, пусть лежат. Надо — пришел через год и посмотрел :О)))
... Вдруг почувствовал острый голод. Еду перед несением иконы я отдал Саше, чтобы разгрузить рюкзак, братья сделали то же самое, а теперь кроме одного шоколадного батончика на троих у нас ничего не было. Проглотил — даже не почувствовал. Вскоре подтянулись остальные, а Оля позвала на полянку, где на солнышке расположился Саша. Потом честнАя компания еще долго «добрым» словом вспоминала мне мою сусанинскую выходку: всех завел в лес, а сам пошел на солнышко. Если в Великорецком мне постоянно хотелось пить, то тут на меня напал неутолимый голод. Съел пирожок, закусывая яблоком, потом еще один, закусывая козинаком, потом хотел еще, но пирожки закончились. Ладно, подождем до Медян...
В Медянах ждали накрытые столы, но людей к ним не допускали: «Кончится молебен, батюшка благословит, тогда можно!». После окончания молебна к столам было уже не пробиться, открыли консервы, перекусили еще не-помню-чем, попили чайку. Впереди оставался последний двухчасовой переход до Мурыгино, где нас наверняка ждал роскошный ужин. Подошел Коля с хитрой улыбкой:
- Василий, а у меня что-то есть! Я забрал твои «поручи»! – и он продемонстрировал рукава от моей куртки, которые забрал из леса. Вот ведь хулиган…
Перед окончанием привала народ все еще подходил к иконе, чтобы приложиться, как вышел Коля-управитель и начал отгонять людей от иконы. Тетушки, которые были уже в шаге от иконы, взмолились: «Коля, дай приложиться!» Коля смилостивился, но не ко всем. Он обратил свое внимание на паренька, который стоял последним, и сказал: «А ты тего? Ну-ка, давай оттюда!» Бабушки вступились за паренька (мол, шел замыкающим, устал,..), Коля уступил. Тут я ему и говорю:
- Коля, ты молодежь-то не отваживай от Хода. Кто ж потом ходить-то будет? Вот ты постареешь, ходить не сможешь, кто тебя заменит?
- У меня племянники етть (есть)!
- Нет, Коля, так, как ты, все равно никто не сможет командовать.
Но Коля на крючок тщеславия не поймался:
- Тмогут! Я ик наутю! (Смогут! Я их научу!)
...Еще на подходах к Мурыгино местное население высыпало на улицы, кто-то присоединялся к ходу, кто-то просто приветствовал крестоходцев. Коля-управитель привычно покрикивал, поддерживая порядок. Только один раз он серьезно сорвался, когда один упрямый паренек никак не хотел отставать и забегал вперед него. Коля вспылил, схватил парня за грудки и начал молча трясти. Взгляд был у него просто испепеляющий. Тетушки начали причитать: «Коля, Коля! Ты чего?? Не надо так, отпусти его!» Коля отпустил... А мог бы сандалией влепить за непослушание, как в свое время святитель Николай Арию..
Я увидел старого знакомого из той многодетной компании, которая уже три года подряд ночевала вместе с нами в интернате. Сергей в это раз шел в голове колонны не с коляской, а с другом, вместе с которым они составляли «группу захвата» (термин Саши Липина) для того, чтобы занять места в спортзале на матах. Ребята оказались из Саратова, их компания насчитывала 11 человек вместе с детьми. Одна семья не поехала, т.к. у них родился 4-й ребенок, и ему на данный момент было всего 2 месяца:
- На следующий год, наверное, возьмут в Ход.
- Когда станет *большим*?
- Ага, когда станет *большим*, - засмеялся Сергей.
У ворот поджидал персонал, мы прошли в спортзал, заняли места для своей многочисленной компании, и я отправился в заветный угол, где стояли кастрюли: «Не надо мне душ, дайте мне поесть!» Открыл кастрюлю, а та-а-м... рыбный суп! Такой же, что и 3 года назад! Суп дня! Нет, суп года! Не надо мне гречу с жареной горбушей, дайте мне вторую тарелку супа!
Медсестра вспомнила нас, в 4-й раз все-таки ночуем:
- А где ваш батюшка?
- Дома остался. Не смог в этот раз.
- Ну показывайте ваши мозоли...
Саша предъявил свой многострадальный ноготь на большом пальце. Ноготь, как обычно, собирался отвалиться после Крестного Хода.
- Давайте я Вам его удалю, - предложила врач. - Только Вы потом идти не сможете.
- НЕТ! Тогда не надо. Так пойду.
- Хорошо. Ну тогда давайте обработаем прополисом. Он у нас собственного производства, с нашей пасеки.
Удивительно, но через 2 дня ноготь прирос обратно.
Коля-управитель объявил всем, кто ночевал в интернате, что он всех утром разбудит, т.к. в 2 часа (зачем так рано — непонятно) нужно быть возле иконы. Я к нему подсел и говорю:
- Коля, давай ты не будешь никого будить так рано, а? Сами люди встанут.
- Ну, тогда дай мне тлово, то вы будете водле иконы ровно в 2!
- Коля, давай не будем никого будить. Тут у нас много новеньких, представь: они уставшие, не выспавшиеся, идти не смогут. Давай не будем будить?
- Дай тлово, то будете водле иконы ровно в 2! - не сдавался Коля.
Так мы и разошлись, каждый при своем.
... Утром Коля только для порядка сказал не очень громко: «Паломники, подъем!», после чего собрался молча и ушел. Мы встали попозже, примерно в 2, начали собираться, обматывать пальцы свежим пластырем. В кастрюлях обнаружились остатки чая и супа. Не пропадать же добру: чай налил в бутылочку, а суп — в котелок, чтобы разогреть на первой стоянке в Гирсово. Там, конечно, будет каша и прочие вкусности, но горячий супчик по холоду на берегу Вятки — это нечто! Попрощались с персоналом, оставили небольшую плату в коробочку для пожертвований, вышли на перекресток встречать Ход. Подъехал микроавтобус:
- Ребята, а где здесь камера хранения? Сказали за гаражами, все объездили, не нашли.
- Не знаем...
Потом подошли еще несколько человек, волоча солидные мешки с поклажей. Тоже искали камеру хранения, которая потом обнаружилась сразу после выхода из гаражного комплекса. Надеюсь, они доволокли свои вещи...
...После второй остановки (уже на трассе) встретился со Славой-benzotriazol'oм, вместе почитали акафист. Перед последней стоянкой около моста разошлись по своим компаниям. Я решил доесть остатки супа. На дне меня поджидал сюрприз. Вот почему суп был таким вкусным — говяжьи кости. Супчик был на мясном бульоне. Сверхбдительных православных рядом не было, а совесть меня не осуждала ;-) Поэтому я спокойно доел суп, не собираясь отдавать котелок на переплавку. Проверим, что позже скажут желудок и ноги, быстро реагирующие на неправильное поведение (а они потом ничего не сказали). После несения иконы ноги болеть перестали совершенно, и с утра я был совершенно готов к длительному переходу по асфальту.
Мы с Олей, как обычно, встали заранее и выдвинулись вперед. Сели на рюкзаки, дожидаясь, когда пойдет икона.
Коля-управитель сегодня был к нам очень даже доброжелателен. Когда мы стояли на обочине, готовые влиться в колонну, проходивший мимо нас Коля молча с едва заметной улыбкой только делал знак большим пальцем, мол: «Назад, назад идите..», а мы ему в ответ кивали и улыбались: «Поняли, Коля, так и делаем!». В то время, как на остальных он привычно прикрикивал.
Один из паломников, уже когда мостом был далеко позади, оглянулся назад:
- Нет, в этом году меньше народа… Бывало, смотришь и хвоста колонны не видишь из-за горбатого моста. А сегодня видно…
Подошли к храму Новомучеников, встречавшему паломников накрытыми столами. Возле входа на территорию стояли бабушка с дедушкой. В руках бабулечка держала кастрюлю, полную оладий, а дедушка наливал из бутылей морс из клюквы и облепихи.
- А можно еще оладушку?
- Бери внучек, бери!
Увидел проходящих мимо Михаила с Евгенией, решил поделиться. Женя из вежливости откусила кусочек, а Миша сказал доходчиво:
- Прекращай жрать, пошли молиться!
Прекратил жрать - действительно, сколько можно - пошел на акафист, который уже начинал читать отец Михаил...
…Как и в прошлом году, из храма Новомучеников Ход вышел минут на 10 раньше объявленного, от чего народ начал суетливо собираться. Я стояшл в очереди в туалет, как мимо нас прошли хоругви, хор, икона. Коля, проходя мимо, поглядел на меня, на туалет, после чего не стал делать никаких жестов, а просто кивнул, мол: «Угу. Понимаю!» Забавный человек...
Никак не может быть случайностью, что управляет самым старым и самым мощным ходом Православного мира этот Коля. Избрал Себе Господь из многих здоровых, умных и красивых этого большого ребенка. Умные и красивые идут позади него. Какая-то из женщина на одной из стоянок спросила его:
- Молодой человек, а как Вас зовут?.
–Я ношу имя покровителя этого Хода! - последовал гордый ответ.
- Все понятно…
Цитата:
Мал бех в братии моей и юнший в дому отца моего, пасох овцы отца моего.
И кто возвестит Господеви моему? Сам Господь, Сам услышит.
Сам посла Ангела Своего, и взят мя от овец отца моего, и помаза мя елеем помазания своего.
Братия моя добри и велицы, и не благоволи в них Господь...
Половина людей из очереди бросилась к своим рюкзакам, чтобы не отстать, я решил не торопиться. Передо мной стояло всего три человека, ноги не болели, так что я прикинул, что сильно не отстану. Перед рывком я успел поменять тельняшку на антимоскитную куртку, т.к. солнце начало ощутимо припекать. Закинул на спину рюкзак и пошел быстрым шагом, напевая про себя тропарь святителю Николаю. Оля догнала меня через некоторое время, за 10 минут мы оказались уже на расстоянии примерно 100-150 метров от иконы, а потом пошли по тропе на обочине и еще через некоторое время были уже метрах в 30 от иконы: «Запах ладана. Наше расстояние!» Потом шли потихоньку, я на ходу даже успел написать печатными буквами записку для поминовения, т.к. заготовленные уже закончились. Получается, для всех молебнов нужно примерно 30 штук записок.
Потом был отслужен краткий молебен в храме Веры, Надежды и Любови, во время которого первые ряды (в том числе и я) успели попить чай, который разносили женщины-прихожанки храма. При выходе на улицу увидел наш крест с лентой-флажком, попросил его понести: начинал и заканчиваю с крестом. Правда, потом увидел хромающего Сергея, и решил отдать ему крест.
С крестом идти легче, а у меня ноги до сих пор не болели, хотя прошли уже больше 30 км по асфальту. Шел и удивлялся такому чуду. Рядом хромал брат Коля, опираясь на посох:
- Как, Коль, ноги?
- Мозоли...
- А у меня, Слава Богу, совсем ничего не болит.
Это было ошибкой. Бесенок тщеславия ту же (не прошло и 10 секунд) наступил мне на мизинец левой ноги. Очень больно наступил. Палец начало ломить. «Вот так...», - подумал я, - «Вот так ты, Василий, можешь и не закончить крестный ход по своей дурости..». Начал усиленно молиться. Чего я только не говорил мысленно: «Николушка, прости, я все понял, больше не буду, только дай дойти!.. Господи помилуй!.. », пел тропарь и сокрушался о своем хвастовстве. После примерно полутора-двух километров Господь, видимо, решил, что я урок усвоил (на какое время?). Боль прошла.
Цитата:
Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть.
Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести.
Когда подходили к Серафимовскому храму, я пожалел, что у меня нет видеокамеры: звонарь выдавал такой красоты презвон, что дух захватывало. Положили рюкзаки, возле ограждения, поставили крест так, чтобы все наши видели место сбора. Сергей отдал крест Коле, а сам прилег на рюкзак отдыхать. Коля через некоторое время передал крест другому крестоходцу Александру. Тут произошел забавный момент: к Саше тут же подошли журналисты с камерой и начали задавать вопросы. У всех наших это вызвало неподдельный восторг:
- Во дает! - удивился Коля, - не успел взять крест, как у него уже берут интервью!
- Да Саша, оказывается, у нас телезвезда!
- …
Скромный немногословный Саша колоритно сидел на своем рюкзаке, держа одной рукой крест, а другой опираясь на бедро. Бородатый и загорелый, воин Христов чем-то походил на закаленного в боях римского легионера с копьем. Из всех его коротких и веских ответов я разобрал лишь слово «Благодать». Видимо, это был ответ на нехитрый вопрос: «Что Вы чувствуете после крестного хода?» В этом развеселившем всех эпизоде тоже была закономерность — Саша был родом из Кировской области. Как бы случайно это не выглядело, но из всей сыктывкарско-московской компании был выбран именно вятич.
После акафиста все пошли прикладываться напоследок к иконе, народу было не протолкнуться, возле иконы поддерживали порядок добрые молодцы. После того, как приложился к иконе, встретил Павла, хозяина дома в Великорецком, где мы ночевали. Павел был счастлив и беззаботен, головная боль с размещением крестоходцев осталась позади. Сияющий, он обнялся со мной: «Дошли!» Я его еще раз поблагодарил за то, что он нас приютил. Павел начал - широко улыбаясь - оправдываться за то, что на крыше нам было холодно и неуютно. Пришлось — но не долго — убеждать его в обратном.
В боковом дворике бабульки раздавали паломникам гречневую кашу со свежезасоленной капустой (пальчики оближешь! попросил потом добавки), два вида супа (гороховый и картофельный) и чай со зверобоем (М-м-м-мм! Вкуснятина!). Те из наших, кто даже не собирался ужинать, увидев мою довольную физиономию, поднялись с рюкзаков и тоже поковыляли трапезничать.
Потом мы сели в машины и отправились в Трифонов монастырь за святой водой и в купель. Мужики, стоявшие в очереди, зашли сразу всей толпой (человек 30) в раздевалку. Я спустился по лесенке в купель, погрузился с головой три раза. Вода обжигала, но это было не шоковое состояние (как это было в прошлом году ДО хода), а наоборот: холод приятно остужал натруженные мышцы и покалывал кожу. Вышел, начал одеваться. Да что ж такое?!
- Мужики, кто одел мои носки??
- Гы-гы-гы-ы-ы-!!!..
Одна моя пара носков (тонкий и толстый поверх) была заткнута в кроссовок, а вторая отсутствовала. Зато рядом на скамейке лежал чужой носок... Вышел наружу, посмеялись с Любой и вместе со всей женской очередью.
Когда пришел к машине, началось веселье. Видимо, радость по поводу окончания хода требовала выхода.
- А я в купели подольше посидел, чтобы прочувствовать холод. И чтобы клещи отпали, если вдруг прицепились, - поделился Коля (а вода там градуса 2 всего). - И не замерз, надо сказать!
- Просто, Коля, на тебе толстый-толстый слой благодати, который холодом не пробить!
Начали размышлять, похохатывая, над тем, кто мог взять мои трусы и носки: поклонницы? Их не было в купели. Фанаты? Может быть, может быть...
- Так, стоп! Коля! Ты взял мои рукава из Медянского леса, так? Отдавай мои трусы и носки! Это все твои проделки!
- Не отдам! Я их заламинирую и повешу дома на стену! А когда ты будешь приходить в гости, я их буду прятать!
Потом пришла Оля из купели, услышала наши рассуждения:
- А сейчас приходил мужчина и спрашивал, чьи носки он одел..
- Я побежал!
Но возле купели никого уже не обнаружил. Носки нигде не висели. Да и ладно... Пошел обратно в машину. Сидим, хихикаем. Подходит Люба с горкой оладий (видимо, монастырские). Взяли по одной. Подходит Саша Куляшёв, берет тоже. Люба отходит. Жуем. Тут Саша спрашивает:
- А откуда оладьи-то? - имея в виду, откуда взяла их Люба.
- Люба дала, - невозмутимо отвечает Коля. Занавес, все гогочут, Саша не обижается.
- А что, я неправильно ответил? - вопрошает Коля, пряча улыбку.
- Правильно, Коля, правильно.., - давимся мы от смеха и вытираем слезы.
Через некоторое время трогаемся. Доезжаем до ближайшей заправки, Коля подъезжает к колонке как-то неудачно (видимо, разучился за неделю), оставив мало места для другой машины, которая подъехала через несколько секунд. Выходит мужик:
- Мда-а... Видно, что единоличник. Единоличник, да?
- Да я 5 литров закину и отъеду...
- Ну да! Для такой машины 5 литров — ноль! - не сдается мужик.
Ну не 5, а литров 13 залили. А за неаккуратность при парковке сразу же получили по голове. Всё, ребята, с возвращением с небес на землю...
В Даниловке
Вход
FAQ
Поиск
